Письмо из Тбилиси; "Прочла довольно старую книгу Вацуро и Гиллельсона "Сквозь "умственные плотины" (издана в 1972 г.). Прочла из-за дочки - ей надо было подготовить доклад на тему "Пушкин и царская цензура". Читала и смеялась, как над рассказами Жванецкого: такая в сравнении с нами тишь, гладь и божья благодать! Теперь все видится совершенно по-другому. Жаль только, что никто не возьмется связать начала и концы. Но я понимаю, что, может, и рано об этом говорить; такое на нас свалилось, требуется дистанция, чтобы увидеть иную правду..." Письмо из Мурманска: "Я понимаю, зачем, но не могу не спрашивать; за что? За что врали, головы морочили? За что считали такими недоумками, что не находили нужным хоть какое-то правдоподобие соблюдать? Человек попробовал дать свою версию о Пушкине, а никто не хочет версий, - все так смирились с мифами, так привыкли к памятникам, если бы Пушкин ожил, его бы опять бронзой залили и на пьедестал подняли..." Письмо из Тамбова: "Я вот, Марина, думаю; как ваше поколение здорово начинало! А потом вас как будто в какой-то раствор окунули. Годы идут, книги выходят, вроде все нормально, а вы и в новой ситуации "никто, ничто и звать никак", уж ты извини за резкость..." Четвертая "челобитная" была подана изустно, но неожиданно резюмировала поданное в письменном виде.